Да, этот день мог бы оставить приятный отпечаток в памяти Эвилин, если бы "кое-кто" держал бы язык за зубами. Но обо всем по порядку. В общем -то, девушка всегда старалась получать хорошие отметки, а особенно ее волновала оценка за экзамен, который как ей казалось, она сдала вполне прилично. Достаточно высокий балл напротив фамилии Эви, вызвал должное удивление и разумеется повысил самомнение мисс Рейнольдс. Довольно улыбнувшись, девушка еще раз пробежала взглядом по результатам, и с умиротворением вздохнула. На самом деле, не смотря на все старания, некоторые предметы ей совершенно не давались, да и ее манера бросать все на пол пути не сопутствовала успеху, но на этот раз, удача повернулась к ней лицом, что нельзя было сказать о некоторых студентах. Эвилин повернулась в сторону раздосадованной студентки, которая видно не оправдала свои ожидания по поводу высокого балла. Черные глаза девушки нервно забегали в поисках более низких отметок. Видно было, что ей хотелось убедиться что она не одна единственна завалила экзамен. И все бы хорошо, если бы ее взгляд не остановился на фамилии Эвилин. Девушка внимательно посмотрела на Эви, а потом самоуверенно заявила:
-Ну конечно, кто бы сомневался, что со связями твоего папаши, у тебя будет иная оценка!.
Рейнольдс пошатнулась. Это чувство... как будто тебе влепили пощечину, или насыпали соли на рану. Потребовалось несколько секунд, что бы Эвилин смогла хотя бы что нибудь сказать.
-Ээ.. Да неужели?  все еще опешившим тоном, возразила девушка, начиная возвращаться к своему обычному тону. Да, она ненавидела когда кто либо напоминал ей о том, что она богата. Но и отказаться от своего статуса она не могла. Эвилин всю жизнь росла в роскоши, и заменить сумочку от "Прада" на какой то дешевый хлам? Нет, это было выше Рейнольдс. Максимум что она могла сделать, так это, меньше хвастать, да и по возможности уменьшать всю ценность того, что ее окружало. И именно сейчас, она не знала что ей делать. Она могла уйти, просто уйти, и не оправдываться. Она ведь не виновата, что есть бедные, а есть они - богатые. Но ведь, она не могла просто так позволить себя заткнуть. Да и Эвилин была уверенна, что деньги и известность отца совершенно не сыграли роль в ее отметках. Разумеется, в Браун она попала благодаря этому, но неужели она ничего не стоит? И что ей делать? Объяснять, что здесь все честно, или все же удалиться? -Слушай, я понимаю, ты расстроена, и все дела.. но может быть, это не повод катить на меня бочку? Откуда в тебе столько уверенности, что я сама ничего не стою?- спокойным голосом спросила Рейнольдс. Студентка многозначительно промолчала. Да, она не смогла бы доказать, что роль сыграли не только знания Эвилин, но ведь не настолько она и способна к наукам, что бы оказываться в списке отличников. - Я так и знала, что ты не найдешь, что возразить. заметила Эвилин, собираясь уходить. Но сомнения мучили ее еще несколько минут, пока она чувствовала на себе взгляд студентки. Стоило ли ей отвечать, да и уверенна ли она, что отец не приложил к этому руку?

Ну вот и все.
Конец лету, но за то начало новой жизни. Вновь уневерсететские коридоры, подруги, друзья, новые знакомые, вечеринки до утра, пьяные выходки друзей, парни, гонки, ралли, машины, адреналин...
Все как всегда, но Ника лишь хотела чего-то нового, чтобы приехав сегодня в университет она поняла, что теперь все будет не так как раньше, теперь все будет по другому, но нет, за это лето ничего не изменилось, поэтому все останется как прежде, ее жизнь никто не поменяет, а сама она на это не решиться.Выйдя из машины бывшего бойфренда,по середине шоссе, там где она и оставила свою машину, она не обернулась, слишком много чести. Печали и тоски в голове не было, ее не хотелось ронять на руки или чье-либо плечо, чтобы расплакаться. Конечно, состояние опустошенности на некоторое время в ней поселилось, но потом очень быстро прошло. По телу снова разлился знакомый холод, и равнодушие ко всему окружающему было готово намотать чьи-либо нервы на кулак.
Оказавшись в своей остывшей машине, она, казалось, совершенно забыла о том, кем чувствовала себя там на берегу. Та теплая нега и спокойствие, сладкая дрожь в груди, которая ее так влекла к нему - отлегли и рассудок принялся привычно работать, причем тут же вернул ее к реальности мыслью, что сегодня уже 1 сентября, а это значит, что нужно срочно ехать в университет.Утопив педаль в полу машины и подняв большую пыль, она выехала на трассу в сторону города.
На девушке по прежнему была одет белый свитер и брюки, но в таком виде она не могла себе позволить явиться в университет, поэтому тут же приняла решение - сегодня она опоздает.
Бросив машину около дома, она приняла душ и высушила волосы,которые сразу приняли граненую форму крупной волны. Волосы,цвета темный шоколад, они падали на плечи и спину, выгодно прикрывая ее многочисленные татуировки. Платье выбралось моментально. Сегодня оно было черным , без лишних бретелек, от груди. Подведя глаза, сделав их по кошачьи хищными, девушка опустила на запястье несколько колец браслетов, уронила на шею пару капель любимого аромата и вышла из дома.
Народу у основного здания университета была тьма. Еще больше родителей первокурсников. Разрезая толпу, ее машина резко остановилась у порога, распугав толпу новеньких девиц. Тонкий силуэт Николь Ричмонд, обрамленный черной тканью, тут же облепили десятки взглядов: завистливых - у первокурсниц, удивленных и заинтересованных - у парней. Закрывая на них глаза она прошествовала ко входу, понимая, что грядущий год будет весьма интересным.
Холод в ее глазах утонченно вылавливал и сковывал будущих жертв, ставя на них ее метку...Хотя все они были до безобразия однообразны. Ника ненавидела толпу, ненавидела скопище тупых, масленно блестящих глазами,  уродов.  Казалось, что они обступают ее и душат – своими эмоциями, мыслями, легко читаемыми желаниям и похотью. Первый учебный день и повсюду  бродили  в одиночку, парами или маленькими группами люди. Лицо девушки исказила брезгливая гримаса, но она сделала над собой усилие и слилась с толпой любителей зрелищ и сценической речи ректора. О, она великолепно умела быть незаметной, в этом ей мог позавидовать любой шпион, годами скрывающая свою сущность она привыкла к своим бесчисленным маскам, напускным улыбкам, лживым взглядам.Но иногда, в такие дни как сегодня – дни без Игры, она понимала, как устала жить, как сложнее ей с каждой новой жертвой получать эмоции, разжечь в себе чувства, загореться страстью. Каждый раз требовалось что-то  новое, извращенное, то, к чему еще не образовалось привыкания,  и все сложнее было это получить. С ужасом Николь  осознавала, что совсем скоро настанет момент, когда не окажется достойной ее жажды жертвы и будет не интересно играть…и что тогда?
Необходимо действовать, хищно прищурившись,  красавица осмотрела зал.  Мужчин было не много, в основном женщины. Ника ненавидела почти всех этих представительниц рода человеческого, исключение составляли разве что те, кому удалось засесть в ее душе и с кем она сегодня обязательно встретится. Если мужчины бывали хоть сколько  нибудь  забавны, если среди них еще можно было найти интересную игрушку, то остальные курицы раздражали своей глупостью, дурацкой привычкой всегда лезть не в свое дело и полным отсутствием логики .Хотя, справедливости ради, следует признать, что без них играть было бы не так интересно, они придавали остроту, как плесень в любимом сыре.

Помятая, ее полностью перекроили, переломали, кутается в мужские рубашки, пьет не разбавленный виски из горла красивой бутылки, нервно курит, когда легкие сжимаются в комок и дышать становится просто не возможно. Из нее сделали потрясающую шлюху, которая способна на раз-два раздеться без стеснения и покорно прогнуться под тяжелым весом потного незнакомца. Из нее сделали потрясающую актрису, которая так томно закрывает глаза и стонет, сжимая всё сильней и сильней тонкими пальцами мятую простынь. Мерзкая дрянь. Дешевая шлюха. Её хотят? Ещё как. Её ненавидят? Она сама себя ненавидит. Наказывает, хлещет по щекам, молится, бьет зеркала в ванных комнатах. Все это то, чего о ней не знают, она грубая, временами жесткая, для всех такая недоступная, неизвестная, сколько будет стоить разгадать ее? Миллионы долларов в этом вам явно не помощники.
- Ты этого хотел? Этого? Тогда получи! - голос девушки дрожал, готовый вот-вот сорваться на крик, но она до последнего себя сдерживала, сжимая кулаки и находясь в готовности номер один кинуться с этими самыми кулаками на высокого, слегка худощавого брюнета. Она наверное никогда не простит ему, а за одно всей мужской половине, то, что он с ней сделал. И почему судьба любит играть с чувствами людей, почему она так любит издеваться над ними самыми изощренными способами, превращая живых в мертвых? Судьба она не просто последняя сука, но еще и явная садистка. Миллер это усвоила, и всегда стояла до последнего, выживает сильнейший, выживают те, кто закрыт ото всех, те кто в полной мере знает, что такое одиночество и как с ним жить. Ведь если ты одинок, если ты с первых минут отталкиваешь от себя людей, судьба не сможет с тобой играть в свои игры. Это она знала точно, теперь, но не раньше. Разбитые мечты, так же как и у большинства, превратили ее в нечто иное - грубое, недоверчивое, холодное создание, вы сможете это почувствовать уже только взглянув в ее глаза, а прикоснувшись к ее бледной коже вы ощутите в полной мере, то насколько эта девушка закрыта для всего нежного.
- Ты не понимаешь, тебя не было. Где?! Где ты, черт возьми, был столько времени? - голос резко сорвался с хриплых тихих ноток, на громкий наполненный ненавистью и отчаяньем крик. Только он, мог выбить ее из равновесия, и сделать так, что по ее щекам текли слезы, а руки дрожали от подкатившей к горлу истерики. Тонкие пальцы все сильней впивались в ладонь, до красноты и легкой боли, она всегда так сильно сжимала кулаки, видимо пытаясь переключиться с моральной на физическую боль. Взмах руки - она резко и сильно ударила голубоглазого брюнета по лицу, на его щеке остался красный след. И ей вдруг стало легче, ей всегда становилось легче когда она затевала драки, и последние несколько лет она с завидной частотой нарывалась на неприятности, в начале это было редко, когда она напивалась и не могла контролировать свою агрессию, а за тем... за тем это стало происходить все чаще и каждый раз она была все трезвее, она вдруг нашла во всех этих драках какое то успокоение для себя, после них она чувствовала, что тревога отступала, и ей вдруг хотелось снова жить.
Сильным рывком брюнет притянул ее к себе, запустил руку в длинные распущенные  волосы, и слегка дотронулся губами до ее горячего лба. Ее трясло, сильно, лихорадочно, тело горело, она так ненавидела его, ненавидела все свое прошлое, потому, что он занимал там все место, но сейчас она бы послала к черту весь мир, только бы он держал ее, вот так нежно, за эту нежность настоящую, она была готова продаваться снова и снова. Ведь только с помощью этой нежности, от которой черная дыра внутри нее наполнялась бабочками и светом, можно было подобрать к ней ключ, и вот она - полностью обнаженная перед вами, настоящая, совсем не грубая, а такая беззащитная, хрупкая. Это настоящая она, а не та, которую вы видите каждый день, которая легко улыбается вам правой половиной губ, которая хамит и дерзит, которая напивается до состояния "off". Это все ложь, фальшь, не по настоящему.
Она уткнулась ему в шею, вдыхая такой родной, с нотками муската и табака, запах. Знать, что вот сейчас он тут с ней, но завтра его уже снова не будет в ее жизни, и когда он вернется неизвестно - адская мука, но она была готова терпеть все это снова и снова, лишь бы быть уверенной в том, что он вернется. И тут поверьте, нечего не спасет, ни друзья, которые, как ни странно были, но скорее только для галочки, ни родители, которых вообще не было, видимо у нее уже с детства была тенденция, что ее все бросали. Раньше, это было сложно осознавать, но со временем, между ней и окружающим миром появилась бетонная стена, которую она ни как не могла пробить, и осознавать стало гораздо легче. Конечно она тешила себя тем, что вокруг нее столько людей, но каждый раз оборачивалась и понимала, что пусто, что вокруг лишь выгоревший дотла лес, который когда то был зеленым и наполненным жизнью, а под телефонными номерами в записной книжке, вдруг оказывались абсолютно незнакомые ей имена.
- Ты ведь, обещал мне, помнишь? - у нее горело не только тело, но и все внутри, кажется он появился снова, что бы все воскресить, но такого, знаете, не бывает, Миллер не попадала в тот процент выживших, она уже давно лежит в коме, где то на третьем этаже в бесплатной больнице, где пружины от кушеток впиваются тебе в тело и оставляют следы, и врачи нечего не могут сделать, они бессильны, остается только ждать и надеяться, что она будет бороться. Бороться, а сколько можно бороться? За чем? За чем бороться за то, что уходит из твоих рук, как песок сквозь пальцы? Есть ли в этом смысл?
Она мертвой хваткой вцепилась в его руку, - Обещал... - еле слышно, губами выдыхая теплый воздух из своих легких на его нежную, персикового цвета, кожу. Слезы сейчас совсем не к чему, вот он уйдет, и тогда уже можно, а сейчас надо держаться, он ведь обязательно уйдет, они все так делают. Но отпускать совсем не хочется, это бывает очень редко с ней, то чувство, когда она не может отпустить людей, даже если надо. [i]Лучше бы ты ударил меня, накричал, на крайний случай просто развернулся  и ушел, но не убивал меня своей нежностью. Своими пальцами в моих волосах. Своими губами на моем лбу. Без тебя пусто, как ты не понимаешь, без тебя бездонная черная дыра, поглощающая все вокруг, поглощающая меня. И литры алкоголя, пачки сигарет, вечеринки, драки, не способны накормить это божество Пустоты внутри меня. Этот Бог - он ненасытен.

А какой был чудесный день, до того момента пока перед Миллер не появился, тот кого видеть она хотела меньше всего, и кстати говоря она этого вовсе не скрывала, даже наоборот показывала всем своим видом - сжимая руки на груди сильнее и поджимая пухлые губы все больше. Том явно не вписывался в данную обстановку, но Миллер решила не сообщать ему об этом печальном факте, продолжая молча стоять наблюдая за действиями парня, в данном случае, она не собиралась с ним вести задушевные диалоги, какое там, сдержаться бы и не вылить на него кучу не самых приятных слов относительно персоны Моншера, а если она начнет отвечать на его подколки, то скорее всего не сдержится.
- Нравится? - Миллер вздернула бровью, пытаясь понять где тут подвох, и из какой коробки сейчас выскочит черт. Нет, все было достаточно мило и будь на месть Томаса другой парень, она бы довольно закивала головой и стала наслаждаться вечером. Но давайте посмотрим на эту ситуацию трезво, желательно на столько на сколько это возможно - одно присутствие Круиза, говорило о том, что вечер выдастся веселым и возможно на яхте будет найден чей то труп, по мнению Миллер желательно что бы это был труп Тома, расчлененный на множество частей которые в последствии будут спрятаны по всей яхте в самых неожиданных местах. Эта наигранная вежливость, обходительность, только лишь еще больше настораживали брюнетку. Зная от части парня, все что он делает - он делает не спроста. Согласитесь месть приятная штука, к тому же данное блюдо подавать лучше холодным. Видимо Круиз придерживался такого же мнения - решив охладить блюдо до нужной температуры и выкинув, в буквальном смысле этого слова, Стив за борт, что ж после этого Миллер перенесла парня из разряда "он мне не нравится" в разряд "я убью эту сволочь".
Из милого ротика, который до этого был закрыт, посыпалось огромное количество понятных и не понятных слов по которым с легкостью можно было писать новый словарь. Кстати, водичка была отличной, но вот туфли одна из которых пошла на дно в неизвестность, вывели Миллер из себя, а после того как тот продолжил свои издевательства и не дал возможности забраться на борт, брюнетка просто закипела внутри от ярости. Наконец то оказавшись снова на этой проклятой яхте, полностью мокрая, с напрочь испорченным платьем, но слава Богу без потекшей косметики, которой на M.I.Y. девушка вообще не пользовалась, Миллер ловко поймала белоснежное махровое полотенце, распуская волосы и начиная их бережно вытирать. - Поставить меня на место? Вот оно, что... я вижу, что все-таки хорошо задела твое эго в прошлый раз, не так ли?
Миллер выдавила из себя подобие улыбки и спустившись вниз за парнем обогнула его и кинула ему полотенце прямо в лицо. - Твоя реакция хромает, - усмехнулась Миллер взяв в руки бокал и выслушивая парня, который теперь уже говорил нечто в роде угроз, правда для Миллер это звучало как "бла-бла-бла". - Ладно, я постараюсь себя сдерживать, но даже если не смогу этого сделать, в качестве служанки я в любом случае выступать не буду, - она прервалась отпивая из бокала с шампанским, - Ты ведь не мой ментор, не так ли? И именно по этой причине я не обязана тебе подчиняться, надеюсь ты не сильно огорчился?
В очередной раз относительно ее персоны применили силу, и в очередной раз за сегодняшний вечер из-за Круиза Миллер чуть не подавилась шампанским, - Поаккуратнее нельзя? - она немного поерзала по стулу в предвкушении ужина, который был как нельзя кстати, ведь Стиви до сих пор за день нечего не съела, немного радостная улыбка исчезла с ее лица после того как парень озвучил ингредиенты в блюде, что ж кажется кто то захотел поиграть, тогда почему бы не притвориться, что ты делаешь все по его правилам? Тем более говорят, что змеи на вкус словно курочка.
Миллер взяла вилку и нож, отрезая небольшой кусочек от питона и спокойно без каких либо эмоций отправила этот самый кусочек в рот, ей стоило больших усилий притвориться, что острого соуса она совсем не чувствует, еще большего усилия ей стоило притвориться, что данное блюдо безумно вкусное. Через некоторое время, есть это стало просто невозможно, Миллер неловко повернулась и как бы невзначай задела тарелку, выглядело это крайне натурально, да она бы сама себе поверила, что сделала это нечаянно. - Вот черт, прости... - Для того что бы полностью убедить Моншера в правдивости, Миллер опустилась на колени начав убирать разбитую тарелку, - Наверное это стоит безумных денег, - совершенно искренне раскаиваясь проговорила Миллер, держа в руке осколок, об который незаметно для Томаса она укололась. Из пальца тут же пошла кровь. Миллер поднялась с пола и положила разбитую тарелку на край стола, план был прост, но самое главное качественно и без подозрений его выполнить, взяв сумочку, она направилась в ванную. - Я сейчас, не хочу что бы тут все еще и в крови было.

Конечно, как каждый нормальный человек она любила выпить, чаще всего это происходило в гордом одиночестве, по одной просто причине - если Беккет начинала пить, то остановить ее уже было не возможно. Начинается все как обычно - мирно потягиваешь свой виски с содовой, один, второй, третий, и тут у тебя появляется навязчивая идея заказать пару стопок текилы. Знаете текила, она коварная дрянь, вроде пьешь, пьешь и совершенно не пьянеешь, а на следующий день выясняется, что ты устроил стриптиз на барной стойке, что предлагал стать третьим лицом в игрищах гей-пары и что на тебе чужие трусы одетые задом на перед.
Вот и сегодня был один из тех вечеров, когда Беккет слегка перебрала. "Слегка" - это конечно как то мягко сказано, но сути особо не меняет. Подруги с которыми она пришла, куда то вдруг пропали, и блондинка стоя на высоченных каблуках, пытаясь сосредоточить взгляд, с серьезным видом рассматривала толпу, так и не сумев нечего толком разглядеть, пошатываясь вернулась к барной стойке, где добрый бармен, после того как она ударила маленьким кулачком по стойке и сказала что бы ей налили еще, покачал головой и заключил: "вам красавица, уже хватит". Скажите пьяной женщине, что ей пора закругляться, и будете нетактично посланы на три веселых буквы. С барменом произошло то же самое. Опрокинув еще пару шотов с текилой, Дебби вдруг поняла, что ноги стали мягкими и совершенно не хотят двигаться. Кто то подхватил ее, усадил на задние сидение не понятной желтого цвета машины и долго допытывался где же она живет. Беккет пролепетала адрес и премило отключилась.
После получаса трясучки, такси остановилось, ее вывели под руку и отдали какому то парню, на шее которого блондинка повисла так, словно в ее теле костей совсем не было и стала щупать его лицо руками, так как зрение окончательно отказалось работать. В голове она заключила, что на ощупь парень вроде нечего, так что можно и дальше продолжать висеть на его шее, да и собственно что ей еще то оставалось делать? Бежать? Да, она два слова могла связать еле-еле, а если бы попыталась ходить, то переломы во всех местах обеспечены. Так, что отдавшись в руки, довольно высокому, брюнету, она прикрыла глаза, совершенно не вслушиваясь в его ругань с таксистом. Пусть себе ругаются на здоровье, главное что бы спать не мешали.